Встречи с Георгием Петровичем Горшковым, к сожалению, случались у меня не столь часто, как этого хотелось бы. До 1991 г. я жил и работал в Ташкенте и только в командировки наведывался в Москву, где Георгий Петрович в МГУ руководил Кафедрой динамической геологии.

С именем Г.П. Горшкова неразрывно связано развитие исследований по прогнозу сейсмической опасности и сейсмическому районированию. Он был основоположником этого научного направления в сейсмологии, создав в 1937 году первую в мире официальную карту обзорного (общего) сейсмического районирования (ОСР-37) территории СССР и положив начало их регулярному составлению в качестве основы, регламентирующей проектирование и строительство в сейсмоактивных районах страны.

В дальнейшем, по мере накопления нового сейсмологического материала и совершенствования методов сейсмического районирования, эти карты обновлялись, а Георгий Петрович долгие годы продолжал играть ключевую роль и в последующих исследованиях в этой области геологии и сейсмологии.

Георгия Петровича Горшкова я впервые увидел летом 1955 года в Геофизическом институте АН СССР (ГЕОФИАН), куда я по окончании Горного факультета Среднеазиатского политехнического института (САзПИ) был зачислен на должность младшего научного сотрудника. В том же 1955 году ГЕОФИАН был переименован в Институт физики Земли  (ИФЗ) АН СССР. Это был период, когда на заседаниях Ученого совета ИФЗ кипели бурные страсти и разгорались беспощадные дискуссии о геологической природе землетрясений и о проблемах сейсмического районирования. 

Более тесные контакты с Георгием Петровичем сложились в 1966 году в Ташкенте, куда он прилетел в составе делегации московских ученых в связи с Ташкентским землетрясением.

До этого, изучая природу катастрофического Ашхабадского землетрясения 1948 года, унесшего свыше 180 тысяч человеческих жизней, Георгий Петрович придавал особенно большое значение тщательному анализу деформаций в грунте  и процессов трещинообразования. Он разделял трещины на две основные группы. К одной из них относил разрывы, возникающие в рыхлом грунте в результате его сотрясений. Ко второй группе трещин им были отнесены разломы, захватывающие коренные породы. Они рассматривались Г.П. Горшковым как сейсмодислокации, связанные с процессами в сейсмическом очаге. В последующие годы этот подход получил развитие и в наших исследованиях природы и причин Ташкентского 1966 г. и Газлийских землетрясений 1976-1984 гг.

Научные исследования Григория Петровича по сейсмотектонике и геодинамике помогли нам как при изучении процесса современного тектонического трещинообразования в пустыне Центральный Кызылкум в 1965-1990 гг.,  так и при изучении природы Ташкентского землетрясения 1966 года и его многочисленных повторных толчков. По результатам этих исследований имеется множество публикаций. В одной, самой главной, из них есть и статья Г.П.Горшкова «Тектоническая обстановка возникновения землетрясения 26 апреля 1966 г.». в которой он высоко оценил наши достижения в комплексировании методов исследований.

«Изучив Ташкентское землетрясение, - писал он, - приходим к заключению, что только при использовании самого широкого комплекса сейсмологических, геологических, геохимических, геоморфологических и других методов исследования земной коры в сейсмоопасных зонах, в частности геофизических методов разведки, можно получить надежные результаты и сделать достоверные выводы.» (Ташкентское землетрясение 26 апреля 1966 года.  Монография. Ташкент: Изд. "ФАН" Узбекской ССР. 1971).

Со стороны Георгия Петровича я всегда ощущал и научную, и моральную поддержку. В 1971 г. он написал доброжелательное предисловие к моей научно-популярной книжке «Внимание! Землетрясение!». Вот отрывок из него:

«Небольшую по объему книгу отличает ряд особенностей, которые делают ее интересной очень широкому кругу читателей. Прежде всего  - основная тема работы: землетрясение в Ташкенте в 1966 году. Природное бедствие, постигшее этот большой цветущий город, столицу Узбекистана, привлекло к себе огромное внимание во всей нашей стране и вызвало повышенный интерес к землетрясениям вообще. Этот интерес вряд ли будет ослабевать, так как значительная часть населения Советского Союза живет в районах, подверженных землетрясениям, и здесь каждое новое слово сейсмолога приобретает совершенно практический смысл. Во-вторых, Ташкентское землетрясение послужило объектом чрезвычайно детальных и притом комплексных, всесторонних исследований и результаты, соответственно, оказались существенными и в научном, и в методическом, и в практическом отношениях... Оказавшись первым читателем книги, еще в рукописном ее состоянии, я уже получил много приятных минут, пробираясь под надежным и благожелательным руководством автора через самые разнообразные, и выясненные, и еще не решенные, вопросы, мгновенно возникающие перед человеком, как только он видит сигнал: «Внимание! Землетрясение!».

В 1974 году Георгий Петрович искренне переживал за меня, когда в ИФЗ я защищал докторскую диссертацию, в которой весомая роль отводилась тогда ещё абсолютно «не модным» в СССР, взглядам на "глобальную тектонику литосферных плит". Это был период открытой и яростной борьбы между «фиксистами» во главе со столпом мировой геологии - Владимиром Владимировичем Белоусовым и небольшим в то время числом «мобилистов», возглавляемых а СССР Виктором Ефимовичем Хаиным. К счастью, именно он стал одним из моих официальных оппонентов и поддержал меня в своем отзыве на работу и в выступлении на защите докторской. Двумя другими, достаточно доброжелательными, оппонентами были Юрий Владимирович Ризниченко и Виктор Иванович Бунэ.

Георгий Петрович Горшков опоздал на защиту из-за своей лекции в МГУ, и появился в конференц-зале ИФЗ лишь в момент, когда я уже стал отвечать на вопросы. Вот цитата из его выступления, сохранившегося в стенограмме моей защиты:

«В течение последних нескольких недель я слышал и в Москве, и в Ташкенте, что некоторые работники, весьма авторитетные, собираются придти на защиту Валентина Ивановича и довольно резко критиковать отдельные части его диссертации, и поэтому решил придти помочь отбиваться от этих атак. Но оказалось, что надобности такой нет».

Среди ожидаемых «атак» тогда имелась в виду и предполагавшаяся «битва» между «фиксистами» и «мобилистами». Однако В.В.Белоусов на защиту не явился, хотя и проголосовал (заочно) за меня. Не пришел на это заседание и Евгений Федорович Саваренский, не решившийся на участие в ожидаемых спорах и передавший свой положительный отзыв для зачтения Игорю Евгеньевичу Губину. Было много и другого интересного на этой защите, в том числе и небезопасного для меня...

Диссертация моя называлась «Исследования глубинного строения и динамики земной коры Средней Азии в связи с проблемой прогноза землетрясений». Она практически целиком отражала содержание моей «мобилистской» книги «Динамика земной коры Средней Азии и прогноз землетрясений» (1974 г.), вышедшей за несколько месяцев до защиты диссертации, что так же относилось к неблагоприятным обстоятельствам, т.к. полагалось сначала защищать свои позиции, а затем уже оглашать их в широкой печати…

Будучи поклонником геологии Азии и лириком по натуре, Георгий Петрович в своём выступлении практически наизусть процитировал вдохновенное высказывание об этом сегменте Земли другого гениального французского геолога - Эмиля Аргана, впечатляюще нарисовавшего картину течения горных масс земной коры Азии, сопровождаемого деформационными волнами, в том числе и на платформенных территориях. Мои геодинамические построения вполне корреспондировали с идеями Аргана в отношении больших горизонтальных перемещений земной коры Тянь-Шаня и Туранской плиты.

Вот эта заключительная фраза из книги «Тектоника Азии» (Доклад Э. Аргана на Брюссельской XII сессии Международного геологического конгресса, 1922 г.):

«Мы вопрошали Азию. И она не была слишком скупа в своих ответах. Она говорила нам о других континентах, и структуру большинства из них мы смогли увидеть яснее с её помощью. Мы дошли до предела, до Японских островов, благородно изогнутых и как бы склоненных над секретом волн. Из глубины синей бесконечности набегают волны. Они бушуют, грохочут; они говорят о прекрасной мимолетности видимого, о постепенном изменении мира. Под нашими ногами теснятся в черной глубине Земли более медленные волны. Дальше, сзади, вплоть до сердца континента, новые и новые волны, истощенные временем, застывшие в великолепном оцепенении старых хребтов, оживлены ценой огромных усилий в виде тяжелых глубинных изгибов. Сколько раз Солнце светило, сколько раз ветер стонал над унывными тундрами, над мрачно простёршейся сибирской тайгой, над рыжеватыми пустынями, над высокими вершинами в серебряных касках, над трепещущими джунглями, над туманными лесами тропиков. День за днем, в течение веков без числа менялась в неуловимых чертах картина. И наблюдая проносящуюся перед нами цепь преходящих явлений, вслушаемся в древний гимн, в эту чудесную песнь морей, которая приветствовала бесчисленные подымавшиеся к свету дня новые горные цепи Земли.»

Среди других спорных проблем, поднятых в диссертации, было и мое заявление о подготовке крупного землетрясения на платформенной и слабоактивной территории пустыни Центральный Кызылкум на Туранской плите. Прогноз основывался на результатах многолетних наблюдений за медленно развивающимся процессом современного тектонического трещинообразования, активизировавшегося в 60-х годах прошедшего столетия  на земной поверхности в районе посёлка Тамды-Булак в Западном Узбекистане. Результаты этих наблюдений регулярно освещались нами в научной печати, были изложены в моей докторской диссертации и в одноименной монографии, опубликованной в том же 1974 году.

Еще раньше, в 1972 г., вышла в свет наша коллективная монография «Сейсмичность Западного Узбекистана», где мною так же сообщалось о подготовке крупных землетрясений в Центральном Кызылкуме и о необходимости уточнения действовавшей тогда нормативной карты сейсмического районирования этой территории Узбекистана.

Ю.В.Ризниченко, будучи ответственным редактором этой книги, высказался как о моих представлениях как о вдохновенной фантазии .Георгий Петрович, насколько я помню, просто не придал этой концепции какого-либо особого значения. Однако у других геологов, таких как Николай Иванович Николаев, составивший карту сейсмического районирования Восточно-Европейской платформы, и Борис Абрамович Петрушевский, знаток Туранской плиты, связь трещинообразования с подготовкой сейсмической активизации вызвала откровенный протест и раздражение.

Б.А.Петрушевский, вообще не признававший «новую глобальную тектонику» и не верящий в возможности геофизических методов в изучении динамики земной коры, в том числе и Туранской плиты, с негодованием писал в мой адрес:

«…В отношении этой территории произошло не просто существенное нарушение равновесия между геологическим и геофизическим началом подхода к изучению землетрясений, с перемещением центра тяжести в геофизические работы. Дело усугубилось тем, что и тектоническую обусловленность сейсмичности Кызылкумов в последние годы все шире стали излагать геофизики, в первую очередь В.И. Уломов. Это именно он начал предлагать модные - с точки зрения приверженцев гипотезы "тектоники плит" - представления о связи кызылкумских землетрясений со сложными перемещениями крупных блоков земной коры и их надвиганиями или пододвиганиями на или под соседние блоки, включая сооружения Памира и Гиндукуша. …Следует сослаться и на его обобщающее в этом отношении сочинение, касающееся всей Средней Азии, в котором широко описаны и более сложные движения - вращательные, якобы характерные для данного сектора Азии»…(Петрушевский Б.А. Некоторые уроки Кызылкумских землетрясений. Бюллетень Московского общества испытателей природы», №1, 1977)

Можно себе представить, каким дорогим для меня «подарком природы» оказались Газлийские землетрясения с магнитудами 7.0 и7.3, произошедшие в апреле и мае 1976 года в Центральном Кызылкуме, где они и предсказывались в моих предыдущих публикациях и в докторской диссертации.

В марте 1984 года там же произошло и третье очень сильное землетрясение с магнитудой 7.2, ещё более поколебавшее умы геологов и некоторых сейсмологов, поразившихся столь частым возникновением сильных землетрясений в одном и том же очаге на стабильной в тектоническом отношении Туранской плите…

В том же 1984 году 18 ноября не стало Георгия Петровича Горшкова… До этого ушли из жизни и другие корифеи исследований по прогнозу сейсмической опасности – Сергей Васильевич Медведев (1977 г.), Юрий Владимирович Ризниченко (1981 г.). В 1990 году от сердечного приступа скончался Виктор Иванович Бунэ, которому довелось испытать на себе трагедию катастрофического Спитакского землетрясения 7 декабря 1988 г. в Северной Армении, подорвавшего доверие к его главному детищу - карте общего сейсмического районирования СССР образца 1978 года (ОСР-78). Я думаю, что одной из причин преждевременного ухода из жизни и Игоря Леоновича, как и Виктора Ивановича Бунэ - координатора работ по созданию прежней карты сейсмического районирования 1978 года, неожиданно скончавшегося от инсульта, не в малой степени были Спитакская катастрофа и связанные с ней нервозная обстановка в среде сейсмологов, в том числе в Институт физики Земли АН СССР.

Здесь уместно привести высказывание Владимира Николаевича Страхова, вступившего на пост директора ИФЗ как раз в день армянской трагедии, опубликованное им в журнале "Природа" в 1989 году, о проблемах чисто психологического плана: "Первая из них - психологический климат среди ученых, занимающихся вопросами оценки сейсмической опасности и прогноза землетрясений. Естественно ожидать, что сам гуманный характер стоящих перед ними задач должен был бы сплачивать их. На самом деле ничего подобного нет: специалисты разбились на ряд соперничающих группировок, занятых бесконечной неконструктивной критикой и взаимными обвинениями, и если в публичных выступлениях политес еще как-то соблюдается, то в кулуарах страсти переходят все мыслимые границы..." ("Природа", №12, 1989 г., стр. 9).

Профессор Георгий Петрович Горшков (1909-1984) и Виктор Ефимович Хаин (1914-2009)- мой официальный оппонент на защите докторской диссертации в1974 г, выдающийся ученый с мировым именем, академик АН СССР, Российской АН и многих зарубежных академий наук

( см. Протокол  защиты докторской диссертации В.И.Уломова, 1974 г.).