Лирическое отступление

Лирическое отступление

Известно, что некоторые живые существа нередко "предчувствуют" приближение сейсмической опасности. Не знаю, предчувствует ли ее человек, но у меня, по-видимому, какие-то ощущения тревоги все-таки были. Незадолго до Ташкентского землетрясения я впервые выступил в городском Доме ученых с лекцией "Возможно ли в Ташкенте сильное землетрясение?" Кому первому пришла в голову эта идея, я не помню. Может быть и не мне, а тому, кто тоже что-то почувствовал…

Здесь хотелось бы рассказать и еще о двух забавных эпизодах, случившихся в течение одних суток до и после Ташкентского землетрясения. Один имел "сейсмологический", а другой - "политический" характер. Первый состоял в том, что вечером 25 апреля 1966 г., накануне разрушительного землетрясения, группа молодых московских инженеров из ИФЗ - Г.Бигушин, И.Сидоров и Н.Стороженко, приглашенных мною для установки на Ташкентской сейсмостанции новейшей аппаратуры конструкции Е.С.Борисевича (с видимой регистрацией сейсмических колебаний), доложила, что работа выполнена. А поскольку до этого момента в течение недели я торопил их с завершением установки этих приборов и стращал предстоящим сильным землетрясением в Ташкенте, то они полушутя спросили: "Так, где же обещанное Вами землетрясение?! Приборы уже работают и мы завтра улетаем". Я серьезно спросил, во сколько они улетают? Оказалось, что в час дня. В ответ я так же серьезно заявил, что еще есть время произойти этому землетрясению… Оно случилось в 5 часов 23 минуты утра. И можно себе представить, с какими вытаращенными и не выспавшимися глазами прибежали они ранним утром на сейсмостанцию… И, конечно, остались помогать.

Благодаря новой аппаратуре нам не нужно было проявлять фотобумагу и терять на это не только время, но и ценнейшие записи афтершоков, почти непрерывно следовавших друг за другом. На следующий день к нам на помощь прилетели и мои югославские друзья - Милан Арзовский и Драган Ходжиевский, которые уже имели подобный опыт, поскольку три года до этого изучали абсолютно такое же, как по времени суток и магнитуде, так и по месту возникновения (точно под городом), землетрясение в центре столицы Македонии - городе Скопье. Позже Ташкент и Скопье официально стали городами-побратимами.

Второй эпизод произошел спустя час после землетрясения. Поскольку телефонная связь была полностью повреждена, власти рано утром прислали за мной машину. За рулем сидел майор милиции, который объявил меня "арестованным в связи с произошедшим событием" и быстро доставил в ЦК КП Узбекистана. Это была моя первая, из многочисленных впоследствии, встреча с партийно-правительственным руководством Республики. А вечером, по приглашению самого Шарафа Рашидова, "первого лица" в Узбекистане, у меня состоялась не менее важное знакомство с А.Н.Косыгиным и Л.И.Брежневым, прилетевшими в тот же день с небольшой свитой в Ташкент. Совещание проходило в узком кругу, в малом зале возле кабинета Ш.Р.Рашидова, на седьмом этаже красивого стеклянного здания ЦК. За полчаса до этого каждому из немногочисленных участников совещания было определено место "посадки" за длинным столом, перпендикулярным столу секретаря ЦК. Поскольку мне предстояло докладывать первому, я повесил у себя за спиной модернизированную мною наспех карту сейсмического микрорайонирования Ташкента с изображением местоположения только что возникшего сейсмического очага.

Оба высоких московских гостя высказали желание сесть не во главу стола, как это им любезно предложил Рашидов, а в середине продольного стола, как раз передо мной и напротив повешенной за моей спиной карты. Доклад слушали очень внимательно, почти не перебивая.  

Первым прервал меня Брежнев, попросив показать на плане города место, где мы тогда находились, по отношению к эпицентру землетрясения. Я показал.

В это время внизу, за окнами здания ЦК возникли крики и сильный шум. Брежнев спросил, не толчок ли это? Я сказал, что нет, добавив, что шум и громкие возгласы, по-видимому, вызваны забитым голом на стадионе "Пахтакор", расположенном неподалеку. (Эта окраинная часть города почти не пострадала от землетрясения и поэтому запланированный в честь декады Белоруссии в Узбекистане футбольный матч не был отменен.) Тогда он, шутя, сказал: "Ну, Шараф Рашидович, никакого землетрясения у вас не было. Это голы забивают…".

 В этот момент действительно произошел 4-балльный толчок, глубинную природу которого я тут же подтвердил, на что Брежнев продолжил своё высказывание: "М-дааа... Придется мне теперь взять спальный мешок и лечь где-нибудь под деревом"...

Когда же я для успокоения собравшихся заявил, что повторные толчки или афтершоки, как их называют сейсмологи, - явление обычное и в какой-то мере благоприятное, поскольку они продолжают разрядку очага землетрясения, Алексей Николаевич Косыгин (который тогда мне очень понравился своими человеческими и деловыми качествами) улыбнулся и сказал: "Эти толчки, скорее всего, благоприятны для вас, сейсмологов, поскольку позволяют детальнее изучать сейсмическую обстановку". Я с этим не мог не согласиться.

 

 

В тот же день в Ташкент прилетели Генсек Л.И.Брежнев, Председатель Совмина А.Н.Косыгин, Зам. Предсовмина и Председатель Госстроя СССР И.Т.Новиков. Встретивший их Ш.Р.Рашидов спускается по трапу вслед за А.Н.Косыгиным. 26 апреля 1966 г.

Тогда же я обратил внимание на то, что Брежнев очень часто обращался к Косыгину с тем или иным вопросом, спрашивая его мнение. Так, благодаря А.Н.Косыгину, тут же было поддержано обращение Рашидова с просьбой разрешить строительство в Ташкенте метрополитена, а также определены объемы сил и средств, которые смогут поставить союзные республики для восстановления Ташкента, и ряд других задач. Другим благоприятным для Ташкента обстоятельством явилось и предложение покончить с глинобитным городом, но и не сооружать чего-либо временного, которое, как сказал тогда Брежнев, может стать постоянным.

Вот, что написал об этом заседании и обо мне в "Комсомольской правде", а затем и в своей книге "Путешествие с молодым месяцем", специальный корреспондент этой газеты, уже тогда известный журналист, а сегодня именитый писатель и публицист, Василий Михайлович Песков:

"Самый занятый, самый не выспавшийся и задерганный сейчас человек в Ташкенте - Валентин Уломов. Две недели назад никто не знал, что есть такой Валентин Уломов. Сидел он с десятком своих сотрудников в маленьком домике, мерил приборами колебания Земли. Народному хозяйству от этой науки не выпадало ни масла, ни молока. И если бы домик с вывеской "Сейсмостанция" вдруг исчез, город не сразу бы и заметил пропажу. И вдруг Уломов стал самым заметным человеком. В первый же час только он мог сказать городу, что случилось и чего надо ждать. На высоком совещании, где были прилетевшие в Ташкент Косыгин и Брежнев, Уломов повесил старенькую карту с ему одному понятными линиями и толково объяснил причину того, что случилось. С того часу он, кроме круглосуточных занятий наукой, вынужден выступать по телевидению, принимать журналистов, отвечать на беспрерывные звонки: "Сегодня будет землетрясение?. А спать уже можно ложиться?...". (В.М. Песков "Драма и подвиг Ташкента", 1966).

Продолжая эти лирические отступления, хотелось бы привести и другую цитату из высказывания писателя Евгения Поповкина в его повести "Дрогнувшая земля и недрогнувшие люди":

"А среди других людей и семей, дружных, вынесших все испытания, спокойно оставшихся на своем посту в самые драматические минуты, следовало бы рассказать и о семье Валентина Ивановича Уломова, который стал самым нужным и самым популярным человеком в городе… Сутками не покидала маленького домика сейсмической станции, хлопотала у приборов его молодая жена, старший инженер Нина Владимировна Уломова. И даже шестилетний сынишка их, Игорек, с головой погрузился в сейсмические дела. После наиболее ощутительных толчков он требовал от мамы: "Пойдем скорее смотреть! Трещины не появились в земле?".

Позже целую поэму для оперы "Зилзила" ("Землетрясение") написал знаменитый поэт Лев Ошанин.

ЖИВЕМ И РАБОТАЕМ НА СЕЙСМИЧЕСКОЙ СТАНЦИИ "ТАШКЕНТ"

Моя семья - Игорёк и Нина на Сейсмостанции "Ташкент", апрель 1966 г.

Наш сын Игорь своё детство провел у приборов Ташкентской сейсмической станции и впоследствии стал известным конструктором сейсмометрической аппаратуры, работая старшим научным сотрудником в одном из самых престижных в мире сейсмологическом институте страны - в Институте физики Земли РАН (ИФЗ), где остался работать после окончания здесь учебы в аспирантуре. (Позже, в 1991 году, и я создал в ИФЗ Лабораторию континентальной сейсмичности (ЛКС) c целью создания карт сейсмического районирования сейсмической опасности на территории Российской Федерации и сопредельных стран.)  

На сейсмостанции "Ташкент", как в тяжелые для Ташкента дни 1966-1967 годов, так и в процессе всей штатной работы станции, больше всего "доставалось" Нине, которую в любое время суток вызывали оперативные дежурные для интерпретации сейсмограмм только что произошедшего землетрясения, независимо от того, случилось ли оно в Ташкенте или где-то на земном шаре. Таковы были требования "Службы срочных донесений" (ССД) директивным органам страны после Ашхабадской катастрофы 1948 года, когда в результате землетрясения была полностью уничтожена столица Туркмении и погибло свыше 100 тысяч человек, а спасательные работы начались с большой задержкой из-за нарушения связи с городом и незнания масштаба катастрофы.

 В своем кабинете на Сейсмостанции "Ташкент", апрель 1966 г.

Непрерывные телефонные звонки с расспросами о землетрясении, а также встречи с руководством республики, репортерами и ежедневные (ежевечерние) выступления по телевидению с заданиями властей "успокоить население", отрывали от работы.

Забавные картинки и случаи

Ташкентские куранты построены в 1947 г. На них трофейные часы, вывезенные из Германии одним из участников войны.

Рисунок из центральной республиканской газеты "Правда Востока" в дни землетрясения. Ташкент, 1966 г.

Слева: Фото на одной из витрин Ташкентских курантов, расположенных в центре города. На стенде на узбекском и русском языках написано: "Кандидат физико-математических наук Уломов В.И." Тогда более ничего и не нужно было пояснять ташкентцам. Даже таксисты из аэропорта везли коллег куда надо, услышав лишь мою фамилию. И только после переезда в 1990 г. в Москву я, наконец-то, стал спокойно ходить по улицам, и на меня уже никто не оглядывался.

Ташкент, 1966 г.

По-видимому, из-за слишком частых выступлений по телевидению я долгие годы воспринимался журналистами как артист, "сопоставимый" с такими известными тогда юмористами, как Юрий Тимошенко и Ефим Березин (Тарапунька и Штепсель), и даже с самой красивой и знаменитой звездой театра и кино - Элиной Быстрицкой!..

(см. внизу и справа)

Лев Иванович Ошанин (1912-1996) - выдающийся поэт-песенник; в прошлом - член Правления Союза писателей СССР и РСФСР, профессор Литературного института им. А.М.Горького.

Справа - титульный лист одного из сборников стихов, подаренного мне им при встрече в 1983 году в связи с моим 50-летием.

Здесь помещены копии вырезок из газет "Известия" от 28 декабря 1966 г. и от 13 февраля 1983 г.

Имя Элины Быстрицкой уже давно стало легендой. Она покоряла зрителей в 50-е годы, восхищает их и сегодня. Она по-прежнему величественно прекрасна. Ей посвящены тысячи страниц в Интернете и книгах.

НЕ ТОЛЬКО РАБОТА, НО И ОТДЫХ

Нина Уломова и Виталий Яковлев во время Третьего Международного Симпозиума "Проблемы современных движений земной коры". Ленинград, 1969 г.

Нина во время Третьего Международного Симпозиума "Проблемы современных движений земной коры".

Ленинград, 1969 г.

В Москве - на XV Генеральной Ассамблее Международного Геодезического и Геофизического Союза (МГГС) и Международной Ассоциация по Сейсмологии и Физике Недр Земли (МАСФНЗ).

Москва. 2-13 августа, 1971 г. Фото Нины Уломовой.

На одном из заседаний МАСФНЗ было принято наше приглашение от имени узбекской стороны о проведении первого Международного симпозиума по прогнозу землетрясений в Ташкенте - крупнейшем в Центральной Азии  городе, недавно пострадавшем от землетрясения. Приглашение было принято, и в 1974 г. в Ташкенте такой Симпозиум был успешно проведен (см. 1966-1975 гг.)

В Москве - на XV Генеральной Ассамблее Международного Геодезического и Геофизического Союза (МГГС) и Международной Ассоциация по Сейсмологии и Физике Недр Земли (МАСФНЗ). 2-13 августа, 1971

На переднем плане - Е.Ф.Саваренский, член-корр. АН СССР, в то время - глава советской сейсмологии, и выдающийся японский сейсмолог К.Вадати (Kiyoo Wadati).  

Все эти здания и сооружения созданы по моей инициативе и при непосредственном участии.